Круглый стол РАСО «Социальная архитектура в российских компаниях: лучшие практики»

Коллеги, добрый день! Рады вас приветствовать на мероприятии Российской ассоциации по связям с общественностью. Сегодня, 28 июля, мы вместе с компанией «Минченко Консалтинг», Комитетом по политическим технологиям РАСО и Международным институтом политической экспертизы при поддержке Национального альянса по устойчивому развитию представим вам важную наработку, над которой наша команда трудилась последние два с половиной месяца. Она посвящена обзору практик социальной архитектуры в крупнейших российских компаниях.

Прежде чем мы перейдем к мероприятию и представлению спикеров, я дам слово Евгению Минченко, президенту РАСО, чтобы он начал с торжественной ноты.

Глубокоуважаемые коллеги! От всей души поздравляю всех нас с Днем PR-специалиста! В России этой профессии уже больше 30 лет. Правильная дата — когда в 1991 году была создана Российская ассоциация по связям с общественностью. И мы признательны нашим учредителям того времени, из которых сегодня на плаву остались два солидных союза: это Союз журналистов и Московский государственный институт международных отношений МИД РФ, где я имею честь преподавать, а с недавнего времени — возглавлять Центр социальной архитектуры.

Здорово, что когда-то PR был чисто агентским бизнесом, а теперь флагманами PR являются крупные корпорации, где высокопрофессионально представлены блоки и связей с общественностью и GR и HR. То есть большой объем взаимосвязанных коммуникативных практик, действительно стремительно развивающихся. В этом году появилась еще одна тема — тема социальной архитектуры.

Я хочу поздравить присутствующих здесь представителей металлургической отрасли с Днем металлурга! Я сам немного металлург, потому что лучшую часть своей жизни провел сначала в Магнитогорске, а потом в Челябинске. И компанию «Норникель», нашего большого партнера, отдельно хочу поздравить с юбилеем — с девяностолетием!

Теперь хочу похвастаться. После того, как руководитель Управления Президента по мониторингу и анализу социальных процессов Александр Дмитриевич Харичев сказал, что было бы здорово использовать слоган «В России — жить!», мы с Олегом Полетаевым подхватили идею и сделали фирменный дизайн. Я сейчас покажу на примере футболки, которую подарим Алексею, который это управление представляет. Обратите внимание: красивая футболка со слоганом, с четырежды проверенными границами Российской Федерации в соответствии с Конституцией, с храмами, у которых кресты на месте, с Александром Сергеевичем Пушкиным, чайками, Крымом и дальневосточными сопками.

Сейчас Олег представит спикеров, и они дальше запустят процесс.

Еще раз с праздником, уважаемые коллеги и причастные! Сегодня в течение примерно полутора часов мы попробуем обсудить корпоративный аспект в рамках социальной архитектуры. Я представлю участников нашей дискуссии: Виктория Васильева, Полюс; Лариса Зелькова, Норникель; Юлия Мазанова, Металлоинвест; Мария Экслер, X5; Евгения Стулова, Минченко Консалтинг; Дмитрий Черников, Сибур; Александр Бериев, ESG Альянс; Дмитрий Еловский, Актор и Алексей Семенов, Администрация Президента. И Евгений Минченко, который много раз сегодня был представлен.

Коротко: что такое социальная архитектура, и с чем ее едят, потому что такие вопросы регулярно возникают. Тем более, что до момента, когда Сергей Владиленович Кириенко предложил идею использовать социальную архитектуру применительно к общественным процессам, был устоявшийся термин «социальная архитектура», который касался именно архитектуры физической, то есть определенного типа построек, заточенной под определенные цели. Но нам, как известно, недружественные страны не указ, поэтому в момент, когда шла долгая дискуссия, как называть тех людей, которые занимаются политическими коммуникациями, возникла эта идея. А дальше стало понятно, что это все гораздо шире, потому что изначально эта сфера у нас была сосредоточена в политических технологиях. И там были основные деньги, политические технологии и корпоративные войны, если вспоминать 90-е годы.

Когда ситуация более-менее стабилизировалась, задача уже заключалась не в том, чтобы быстро завладеть активом. Как говорил один мой знакомый пиарщик, ставший известным в 90-е годы, тогда главным было «подпрыгнуть, схватить и урча убежать». Но теперь «урча убежать» уже не получится: активы слишком большие, материальные, привязанные к конкретным территориям, как в мире в целом, так и в России в частности. В связи с этим возникла необходимость найти способ гармоничного сосуществования производства, собственников, региональных и муниципальных властей, общественности и трудовых коллективов. И возникла идея, что надо это все это каким-то образом описать.

Сначала это возникало в формате благотворительности, затем социальной ответственности, затем возникла тема ESG. И сейчас мы находимся в новом этапе. И могу сказать, я получил огромное удовольствие, когда читал экспертное интервью, которое мы взяли во время подготовки этого доклада, и получил большое удовольствие во время сессии, которую мы проводили на Петербургском международном экономическом форуме, где было представлено обсуждение. Яркие, интересные выступления и очень емкие формулировки. И, на мой взгляд, очень важно, что за этим стоит не просто набор технических приемов, а за этим стоит определенная философия, определенный подход к жизни, принципы и за этим стоят, не побоюсь этого громкого слова, ценности. На мой взгляд, сегодня собственник, руководитель крупного предприятия в России — это человек действительно патриотичный, человек, который думает о будущем и человек, который обладает визионерским мышлением. И такие же люди сегодня приходят в крупные компании.

Спасибо, Евгений Николаевич. Коллеги, не пересказывая доклад, несколько слов скажу о результатах нашей работы. Возможно, это первый доклад в 2025 году, который написан без использования нейросетей. Как говорят коллеги — может быть последний. Сделан исключительно при помощи биологического интеллекта и наших социальных связей. С большинством участников этого круглого стола мы беседовали при подготовке этого доклада, анкетировали крупные компании и получили результаты, которые имеют несколько сценариев прикладного использования.

Во-первых, в докладе описаны технологии идентификации общественного запроса и технологии коммуникации с жителями территорий присутствия, которые могут позволить и сверхкрупным корпорациям и компаниям эффективно проектировать свои системы взаимодействия с регионами.

Во-вторых, мы видели, насколько высок уровень практик, которые позволяют понять, что же нужно жителям российских регионов. Это и цифровые платформы, и форсайты, и опросы, и глубинные интервью, и фокус-группы. Весь инструментарий, который доступен социологам, активно используется компаниями. И для меня лично было приятным откровением, что такое большое количество затратных технологий используется для того, чтобы детально понять, что на самом деле нужно людям в тех городах, где оперирует крупный бизнес.

Еще один момент абсолютно прикладного использования, который и должен задать рамки дальнейшего обсуждения социальной архитектуры и в том числе использования доклада — это точки соприкосновения интересов компании, жителей территории и органов власти. Очень часто возникают разрывы именно где-то в этом треугольнике. То есть власть подменяет собой общественный запрос, выдавая свои предположения за мнение. Бизнес следует каким-то корпоративным политикам, пытаясь угодить власти, но промахивается мимо фактического общественного запроса, или бизнес, наоборот, пытается заигрывать с конкретными группами локальных стейкхолдеров, которые в итоге не пользуются должным уровнем поддержки со стороны администрации. Конструкция не возникает устойчивой и долгосрочной.
И перечень технологий, которые описаны в докладе, позволяют гармонизировать все эти интересы, построить устойчивые коллаборации и продуктивно решать широкий спектр задач, связанных с развитием среды, с повышением качества жизни, с удержанием и мотивацией людей проживать в регионах, то есть препятствовать горизонтальной миграции, оттоку населения, особенно из регионов Урала, Западной и Восточной Сибири, что актуально для многих компаний.

Таким образом, тема доклада и его результаты носят, насколько это возможно, прикладной характер. Вместе с вами у нас появятся новые возможности для того, чтобы впоследствии кейсы дополнять и обновлять и приходить к новому качеству управленческой философии, о которой говорят коллеги из Администрации Президента. Поскольку социальная архитектура — это не только набор практик, а это именно управленческая философия взаимодействия.

Я на этом передал бы слово Евгении Стуловой, которая пообещала рассказать о том впечатлении, как бизнес включается в проекты социальной архитектуры, каких результатов планирует достичь и каким образом это подключение происходит.

Олег, спасибо большое. Здравствуйте! Мне повезло: я провела два дня в солнечном Забайкалье, оно правда солнечное. Еще больше повезло, наверное, увидеть процесс, который скрыт от многих глаз — это как социальные проекты «с земли» попадают в зону видимости корпораций. Дело в том, что люди, которые предлагают социально-архитектурные проекты, они не в курсе, что они социальные архитекторы — им об этом никто не сказал. Они просто реагируют на запросы, на какие-то «боли» жителей, на вещи, которые самих как жителей тревожат. И вот эти неравнодушные люди объединяются в группы, создают свои проекты. И мы наблюдали, как 112 женщин из 18 регионов Дальнего Востока и Арктики предлагают свои проекты, каждый из которых определенно носил признаки социальной архитектуры. Повторюсь, они об этом сами не знали.

Интересно то, что на приемке проектов сидели представители, и, конечно, у них очень много было озвучено своих проектов. Но они слушали с большим интересом и, не отходя от кассы, начали предлагать готовые проекты к осуществлению, даже к финансированию. Это было очень показательно, потому что даже нам было понятно, что не все можно увидеть со стороны, понять и просмотреть. Здорово, что есть такой инструмент. Сейчас слушаю и понимаю, что коллеги взвалили на себя очень сложную и очень прикладную задачу, потому что сращивание проектов с крупным бизнесом, с корпорациями — это действительно сложный процесс. И поймать запрос могут только те люди, которые пешком ходят по земле. Надо сказать, что среди тех женщин, которые предлагают запросы, было очень много представителей моей любимой категории в стране — МСУ, это местное самоуправление, которые постоянно встречается с людьми, и видит, что у людей болит.

Я специально привезла как шпаргалку эти 19 проектов. Я не говорю, что их профинансируют, но, к примеру: поддержка семей с детьми-инвалидами старше трех лет, охрана здоровья, продвижение и популяризация рабочих профессий среди молодежи — большая проблема и ее тоже надо в регионах решать. Формирование у школьников эмоциональной связи с Ямалом. Знакомство подростков с достопримечательностями, уникальными природными объектами родного края, повышение социальной, правовой защищенности населения, юридической грамотности. Это все ответы на вопросы людей, которые не знают, что они занимаются социальной архитектурой, но при этом очень-очень нуждаются в том, чтобы их проекты увидели и услышали.

Мне показалось, что это такой очень позитивный, чистый и честный пример. Когда инициатива не спускается сверху, о ней не рассказывают в больших кабинетах, а потом она не просачивается снизу. А когда идет обратный процесс: всё идет снизу, проходит дальше, проходит сквозь корпорации и в этом помощь этого замечательного документа.

И потом что мы видим? Для чего нужны проекты социальной архитектуры? Мне кажется, они просто снимают социальные воспаления. В итоге люди становятся немножко счастливее. А у компаний нет вопросов, какие именно проекты стоит одобрять. Они уже готовы, они уже одобрены.

Спасибо, Евгения, я бы просил Юлию Мазанову и после нее Ларису Зелькову продолжить, а потом мы от металлургии перейдем к другим сегментам.

Спасибо большое. Во-первых, хотела сказать спасибо за приглашение. Я не частый гость, хотя с основания РАСО начинала с коллегами, которые стояли у истоков. Конечно, социальная архитектура является важной частью нашей повседневной операционной деятельности, поскольку мы понимаем, что любой бизнес, который живет и работает на территории, основывает стратегию его развития прежде всего на развитии людей, которые живут в этих городах.
Но и мы понимаем, что качество жизни — это одна из важных составляющих работы любой крупной компании. Чем выше наш запрос к персоналу, к нашим сотрудникам, чем более высококвалифицированных сотрудников мы хотим привлекать на работу в компании, тем выше уровень жизни мы должны обеспечить на наших территориях. Мы понимаем, что запрос у более профессиональных людей всегда выше. И сделать это без развития местных сообществ невозможно.

Несколько слов об основных принципах. Первое — это проведение исследований, фокус-групп и опросов и определение ключевых болевых точек. Прежде всего нужно понять, что именно на сегодняшний день является приоритетом для развития той или иной территории.
Второе — это помощь, привлечение партнеров, инвестиций, потому что чтобы решать те или иные проблемы территории, нам важно объединить круг единомышленников. И найти инвестиции не только наши, но и партнерские, в том числе.
Третий важный момент — это привлечение экспертов. Те лучшие практики, которые на сегодняшний день уже есть, а они всегда есть, их надо просто найти.
Четвертое — это вовлечение местных активистов по развитию местного сообщества для города, потому что качественные изменения невозможны без людей, которые живут и работают на этой территории. Запрос должен вырасти изнутри. Мы на него отвечаем и дальше вместе с жителями помогаем решению этих вопросов.

За 10 лет работы на социальные инвестиции мы потратили 50 миллиардов рублей. Но здесь не вопрос больших денег, а вопрос в том, что каждый проект — это всегда сотворчество и совместная работа с представителями сообществ, которые выбирали ту или иную тему.

Хочу сказать пару слов о качестве жизни малых городов, которые мы разработали в рамках ESG альянса в 2024 году. Такой наш новый интегральный инструмент. Индекс качества жизни — по сути, это инструмент, который позволяет нам определять проблемные зоны в каждом городе и понимать, куда нам дальше двигаться. Такой интегральный фактор, который показывает возможные стратегические точки роста. Но важно, что информацию по разным направлениям мы собираем не только из открытых источников, мы основываемся в том числе на данных, которые дают администрации городов, областей и обязательно изучаем мнение жителей, которое не всегда совпадает с официальной точкой зрения.

Быстро пробегусь по проектам в разных городах. Долина реки Теплый колодец. Этот проект родился из опроса местных жителей, которые нам сказали, что есть такая заброшенная территория. Исторически там была река, но в новой жизни ее уже не было. Там было болотистое место и помойка. Когда мы обратились к этому проекту, то увидели, что это место, действительно, может быть большой частью зеленого каркаса города, новой территорией. И запрос жителей был реализован в этот проект.

Проект «Железный лед» — это открытая ледовая площадка. Это тоже инициатива ребят, которые занимались спортом. И мы вместе с ними поняли, что здесь можно найти точку привлечения. Но мало построить какой-то объект. Самое главное — чтобы он жил, найти тех людей, которые будут дальше его развивать.

В других городах тоже есть проекты. «Парк Никитина» в городе Железногорске — это тоже был один из проектов, который родился из нашего общения с жителями. Это красивая часть города, которой раньше город пользоваться не мог, поскольку не было никакой инфраструктуры.

Когда обсуждали с Советом вопросы актуального отчета, то много было вопросов про волонтерство. Это большая, важная точка роста жителей. Есть два примера. Первый пример — это эковолонтерство. У нас оно родилось в 2018 году. Сейчас волонтерское движение — это 2 500 активных людей. На базе предложений проектов по эковолонтерству мы сформировали программу «Зеленый мир», которая на сегодняшний день уже позволяет нам собирать промышленные отходы на предприятиях. Мы уже перешли к большой развернутой программе на нашем предприятии. Программа «Зеленый мир» позволяет нам реализовать много экологических инициатив в промышленных масштабах.

Второй важный пример в Курской области, когда 6 августа 2024 года 700 волонтеров самоорганизовались в моменте и создали такое волонтерское движение, которое позволило принять тысячи людей, которых привезли к нам в город, и помочь им. Это волонтеры, которые узнавали судьбу каждого человека, каждому помогали, и мы бы не справились с этой ситуацией без такого активного волонтерского ядра. Там объединились не только железногорские волонтеры, но и из Курской области к нам приехал целый десант.

Еще одна важная программа, которую мы запустили в 2023 году — это программа «Вместе с образованием». Мы понимаем, что сейчас вопрос профориентации и кадрового обеспечения для предприятий любой отрасли — в приоритете. И мы поняли, что необходимо создать сообщество учителей, применяющих современные подходы к профориентации. Нужно им помочь уйти от выгорания, помочь им современными практиками, методами образования, и сделать местное сообщество в каждом городе, которое поможет этим учителям обмениваться лучшими практиками. Программа «Вместе с образованием» объединила, прежде всего, педагогов. Дальше к ним присоединились активные родители. И сейчас есть активные ученики, которые стали проводниками этой профориентационной программы. Основная цель программы — это формирование сообщества, которое будет внедрять инновационные практики профориентации. Здесь, опираясь на этих учителей, мы двигаемся дальше, и для нас это важное ядро, которое позволит нам дальше расширить наши границы и привлечь на наше предприятие еще многих.

Юлия Борисовна частично рассказала тезисы коллег из альянса. Спасибо, что упомянули индекс. Я почему с большим интересом смотрел эту презентацию, хотя примерно знаю содержание. Мне бы хотелось внимание коллег из Администрации обратить на индекс, потому что это удобная форма работы с набором конкретных приоритетов территорий. И если бы у нас возник похожий инструмент для диагностики уровня развития практик социальной архитектуры конкретных регионов, то есть внедрение там общественных бюджетов, работа с волонтерами, работа с экологией, то это позволило бы учесть вопрос развитости архитектуры. И это наглядно, мне кажется. Как раз тот путь, который прошел альянс, и вы проходите теперь, мог бы пригодиться и коллегам для организаций Управления.

На самом деле мы это списали, честно признаюсь. Потому что базовый инструмент был сделан ВЭБом для крупных городов. Они это сделали для областных центров. Мы поэтому в рамках альянса объединились в 200 городов промышленных и сделали для них такой проект.

Спасибо, Лариса Геннадьевна. У нас, как у авторов доклада, такое количество отсылок к практикам «Норникеля», что могут какие-то вопросы к нашей ангажированности возникать. Это, конечно, не так, но действительно Агентство развития Норильска настолько крупный и заметный кейс и он дал основание развития множества практик, что ничего подобного, кроме как у «Северстали» в этом смысле мы не видим. Можно сфокусироваться на вопросах идентификации запроса при наличии настолько зрелой, продвинутой структуры, когда уже кажется, что вы все знаете, всех посчитали. Как планировать развитие, когда корпорация — это такой интерфейс взаимодействия с городом. С точки зрения коммуникационной поддержки и вовлеченности жителей, людей. Потому что Норильск 15 лет назад, 10 лет назад, 5 лет назад — это три разных города. И, видимо, завтра будет какой-то новый.

Спасибо за такую подачу. Агентство развития Норильска — это не только наш флагманский институт, но и еще наш первенец, потому что впоследствии на Кольском полуострове мы создали еще два института развития: это Агентство развития Мончегорска и Центр общественных инициатив. Для нас, как для градообразующей компании, всегда есть искушение жить в модели «кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Поскольку источник ресурсов во многом оказывается в сложном положении. С одной стороны, мы не хотим, чтобы к нам приходили с бесконечным количеством запросов на все. С другой стороны, искушение быть главными на территории — оно ведь не только про развитие производства и количество рабочих мест, но и про социальные инициативы. И для нас крайне важно было найти в наших городах ресурсы, связанные и с экспертным потенциалом, и с волонтерством, с разными другими направлениями, которые можно было сложить вместе с городскими администрациями, с компанией, предложив активным горожанам, местному бизнесу разные траектории, по которым можно реализовывать самые разные инициативы.

В Норильске у нас был сформирован туркластер «Арктический». Звучит фантазийно, но есть уже большое количество местных предпринимателей, которые развивают туристическую инфраструктуру. Те, кто приезжали на озеро Лама, на плато Путорана, знают, что такой бизнес активно развивается, и у нас в последние годы в несколько раз вырос туристический поток. Понятно, что нам предстоит еще много всего сделать. У нас по-прежнему нет полноценной транспортной инфраструктуры. И в целом это заповедные территории, которые нуждаются в особом внимании, но мы точно понимаем, что Агентство развития Норильска — это такой форпост по цивилизованному развитию, привлечению самых разных заинтересованных сторон.

9 августа в городе Норильске открывается новое общественное пространство «Башня». Это большой проект, который мы делали несколько лет: сталинский дом, в котором когда-то была научно-техническая библиотека. Он стоял заброшенным несколько десятилетий в силу устаревшего всего, что там было. И компания, совместно с агентством, с привлечением самых разных интересных, творческих людей, российских экспертов, архитекторов, проектировали общественное пространство, которое будет не только площадкой для проведения самых разных событий, но и центром для развития местных креативных индустрий, кафе, залом для разных мероприятий и так далее.

Для нас такого рода инициативы важны, но хотела еще подчеркнуть, что каким бы ни был качественным экспертом кто-либо, работающий в Агентстве развития Норильска, нам нужна качественная обратная связь, нам важно иметь инструмент получения запросов. И мы в этом году проводим второе глубокое исследование. Мы участвуем в рейтингах, связанных с качеством жизни в наших городах, но эти рейтинги не носят такого глубокого характера, как возможность более детального изучения вопроса. И мы пять лет назад проводили первое такое исследование, сейчас делаем второе. Оно называется «Социальный портрет горожанина». Это глубокое интервью со специально отобранными горожанами, которые отбираются по степени мотивированности и степени их жизненной позиции. В периметре исследования несколько тысяч человек в Норильске и на Кольском полуострове. И результатом становится качественно описанный портрет с точки зрения социальных нужд.

В докладе есть еще одна наша интересная практика: мы в этом году собрали вместе все те проекты, которые делали последние 10 лет в наших городах и назвали это «Люди территории». Там широкий диапазон от инженерных марафонов и вовлечения молодежи и студентов в самые разные ИТ-проекты. До программ волонтерства, развития изобретательности у школьников и так далее. Для нас крайне важно сохранять способность вовлекать молодежь в получение профильного образования, в рассмотрение для себя в качестве жизненной стратегии и стратегии работы в индустриальной компании, и мы рады, что такими проектами занимаются большинство наших коллег.

Большое спасибо! Я предоставлю слово Дмитрию Черникову из компании СИБУР. Практически у всех участников доклада есть программы волонтерства, но когда я увидел цифру, которую заявляет СИБУР, я удивился: треть персонала компании — 12 000 человек — вовлечены в волонтерские программы. Ее название — «Люди, меняющие мир», кажется на своем месте и не выглядит нарочито. Дмитрий, расскажите про коммуникационную составляющую. Как удалось обеспечить впечатляющий охват и как поддерживаете мотивацию сотрудников?

Мне кажется, достаточно много фактуры в самом докладе, так что спасибо авторам за эту работу. Если говорить про медийную сторону вопроса, пиарщики часто жалуются, что эта сторона никому не интересна: прессе, общественности. Все просят деньги, чтобы что-то разместить. Но я говорю с коллегами, которые этим занимаются, и есть изменения в последние годы. Чувствуется у общественности и у СМИ интерес к этой истории, формируется платформа, чтобы давать голос и бизнесу, и экспертам. Чувствуется потребность в «живом голосе», волонтерстве. Это существенный сдвиг. Это работа государства, которое транслирует темы национальных приоритетов, национальной повестки, общественных объединений, тему социальных инвестиций. И это помогает в распространении практик и этих идей.

Мы любим говорить, что производительность труда связана с качеством среды. Тема производительности труда — это не просто про кадры, а про это. Она тоже двигает и медийно и инфраструктурно эту историю вперед. Например, мы строим на Дальнем Востоке Амурский газохимический комплекс — крупнейшее предприятие в мире по производству полимеров. И могу сказать, что одна из рабочих идей — трудоустраивать сотрудников вахтовым методом. Потому что наши сотрудники — это люди во всех смыслах насмотренные. Они путешествуют по разным регионам и странам, они много где учились, то есть это лучшие производственники. И просто так, построив детский сад и одну школу, их сложно привлечь в регион. Но быстро мы от этой идеи отказались, потому что поняли, что социальную инфраструктуру придется выстраивать ровно такую же для них на вахте, как если бы они находились там постоянно.

В истории социальных миссий много практических и востребованных для рассуждений граней. Чтобы не заниматься этим в одиночку, мы много работаем с нашими партнерами — агентства, небольшие региональные фонды, компании. И мы прокачиваем их в части медийной повестки, чтобы создавать инфоповоды и привлекать внимание общественности и населения региона.
Если говорить про волонтерство, то это накопительный эффект — агрегация многолетних усилий. Десять лет мы этим занимаемся, и это проявление корпоративной культуры. Волонтерство не может существовать как часть программы социальных инвестиций — это элемент культуры компании, который стимулирует сотрудников не только давать хороший результат и отчитываться по KPI, но и дает самореализацию в широком смысле. Ты приходишь на работу не только, чтобы повысить стоимость компании для акционеров, но ты занимаешься самореализацией.

Спасибо большое, Дмитрий. Я бы продолжил еще двумя иллюстрациями от компании Полюс и компании X5, чтобы круг корпоративных обсуждений закрыть. А потом я приглашу коллег к дискуссии и сделаю резюме. У меня еще ощущение, что год назад Виктория в этом же зале рассказывала про проект, который мы не могли не включить в наш доклад. Я имею в виду практики работы со школьниками. Он обращает на себя внимание, и нам показалось, что его необходимо здесь увековечить, потому что сходу неочевидно, что настолько крупная компания включается в школьное образование. И с довольно интересными результатами… Можно про приоритеты, технологии работы, про коммуникационную отдачу и как вы ее считаете?

Полюс — это золотодобыча, то есть рядом и с горной добычей и с металлургией. При этом у нас есть своя специфика: из всех крупных компаний, которые сегодня выступают, мы самые небольшие по количеству работников — у нас менее 20 000 человек. Есть еще одна важная специфика, резко отличающая нас от СИБУРа, Норникеля и Металлоинвеста — мы не являемся градообразующим предприятием. Дело в том, что все наши предприятия в пяти регионах, включая Хабаровский край, работают вахтой, у нас, если брать в среднем, примерно 50% наших людей живут в тех регионах, где мы работаем, а еще 50% - прилетают со всей страны. Это означает, что история с социальной инфраструктурой непосредственно в местах добычи сложная, потому что там вахтовые поселки, у которых есть своя социальная инфраструктура, но ее нельзя сравнить с городами присутствия. Поэтому наша социальная инвестиция делится на две большие составляющие. В данном случае я не беру денежное выражение. Это работы по созданию социальной инфраструктуры в регионах присутствия, здесь мы тесно работаем с местными властями, так как это крупные проекты: культурно-общественный парк «Маяк» в Магадане, Высокогорский мост в Красноярском крае. Это надолго и не только для нас, а для всего региона в целом.

Также у нас есть некоторое количество наших грантовых программ, мы любим этот механизм для развития местных сообществ.

Мы работаем вахтой, поэтому наша задача, которая объединяет нас абсолютно с каждым бизнесом в России последних лет — это поиск кадров. И вот это задача со звездочкой, так как нам надо не только заставить детей заняться естественными науками и техническими дисциплинами, но еще и в глазах подрастающего поколения реабилитировать образ вахтовика. Коллега из СИБУРа рассказывал, что у них самый высококвалифицированный персонал приезжает на вахту. Наверное, им сильно повезло, потому что рабочий персонал, который приезжает на вахту, является другой социальной категорией. Ребят, которые получили образование, заставить поехать на вахту можно, только поймав их на крючок живого человеческого любопытства и интереса. Мы поняли, что самыми любопытными членами общества являются подростки. Заманивать их в орбиту естественно-научного знания, промышленного производства и потом на работу вахтой нужно чуть раньше, чем когда они в 11 классе выбирают, куда поступать.

Мы сконцентрировались на ребятах 8−9 классов, чтобы пробудить их интерес к естественно-научным дисциплинам. Убеждаем их выбирать этот трек и уже в Красноярске и в Иркутске мы это сделали. В этом году мы еще добавим класс в Хабаровске. Мы сделали «Полюс-класс», куда набрали ребят, которые готовятся к ЕГЭ по физике, химии и математике, чтобы потом сдать экзамены в профильные вузы, но и с которыми эти 2−3 года занимаются наши эксперты.

У ребят не только трансляция, но и возможности дважды приехать на промплощадку. Они далеко… Промышленный туризм у нас отсутствует напрочь, потому что золото — это металл, который приходится очень сильно охранять, и мы минимизируем количество незадействованного персонала на площадке. Но еще и любые производственные площадки в лучшем случае в 70−80 километрах от районных центров. И если в момент, когда ум наиболее пытлив, а человек азартен и ему интересно узнать новое, то эта практика с «Полюс-классом» оказалась очень востребованной. К этой идее общественной реабилитации вахты и пробуждения интереса к естественно-научным и техническим специальностям, помимо классов, мы подключаем другие проекты. Например, наш образовательный марафон «Нансен», который просто пропагандирует проверенное, научное, популярное знание на целый ряд предметов. Туда же присоединяются наши выставки «Золото рядом», где мы рассказываем об этом загадочном металле. Получается, что мы формируем сначала пул широкого интереса, а потом уже подробно рассказываем: ребят цепляем на интерес, а родителей — тем, что объясняем, насколько это стабильная, хорошо оплачиваемая специальность из разряда вечных.

Мария, вам слово.

Наверное, не всем известно X5, но когда я скажу «Пятерочка», «Чижик», «Перекресток» — то все станет намного понятнее. Большое спасибо за приглашение, тема интересная. Вы пригласили разноплановые компании, в которых мы тоже можем привнести новое, потому что у нас другая механика действия, другая география. И от этого подход к социальной архитектуре, которую мы строим внутри и снаружи, совершенно другой.

Несколько цифр для понимания: компания представлена в виде торговых точек, магазинов в формате «у дома», то есть практически в пешей доступности, в 74 регионах России. Внутри работает около 400 000 человек, и ежедневно приходят порядка 50 млн покупателей. У нас формируется целых два пула: внешний и внутренний.
Касательно некоторых проектов, которые направлены на поддержание и развитие социальной архитектуры, я расскажу. Не упомянут проект помощи потерявшимся людям. Почти все знают, что в «Пятерочку» можно привести человека, который в какой-то степени дезориентирован. Работники магазина — они обучены — они предложат ему воды, успокоят, свяжутся с определенными службами, которые в дальнейшем ему помогут. Уже через год действия этой программы мы получили обратную связь о том, что сами работники магазинов оказываются в такой ситуации: магазин вот-вот закроется, а человек еще сидит и вдруг вспоминает, где он живет. И сам работник магазина уже ведет его домой, попутно связываясь со службами. То есть эти программы находят отклик.

Когда мы говорим о магазине, фактически мы его сейчас позиционируем как точку социального притяжения для района. Вы помните, раньше были такие стенды, на которых было написано, например: «Они позорят наш район». У нас это трансформировалось как раз в точку социального плюса, потому что активность в интернете сегодня превалирует, но в магазинах вы можете найти такие доски, где можно увидеть объявления о том, что делается в районе, телефоны каких-то специалистов, которые хотят себя предложить. Люди в районе знают, что, если они сходили в интернет, заполнили определенную форму на нашем сайте, они могут связаться с магазинами и предложить свою активность на площадях. Это могут быть конкурсы детских рисунков, мастер-классы.

Это востребовано. Потому что ты заходишь в магазин и зимой там тепло. А зима — это непростой вопрос для нашей страны. Там пахнет кофе, апельсинами, там всегда можно пообщаться. Вот в эту сторону наша социальная активность и взаимодействие очень широки.

Второй вопрос — это работа с подростками, школьниками, начиная с 1-го до 10-го класса. Все говорят сейчас: «ЗОЖ, ЗОЖ…». Мы по просьбе некоторых руководителей школ устраивали ЗОЖ-экскурсии, где показывали школьникам, что можно купить в качестве здоровой еды, как можно формировать питание. И вдруг выяснилось, что эта тема разрозненно вкраплена в различные учебные процессы, но нет такого общего сведения. Мы придумали курс — «Школа здорового питания». Разработали его на интерактивной платформе, предложили всем учителям присоединиться к этому курсу, посмотреть, прочитать. И задействовать его в школах в таких предметах, как, например, окружающий мир, обществознание, биология, технология. Там есть все: разработаны рецепты, там методические пояснения именно для учителей, рассказывается, как знакомить школьников со здоровым питанием, как формировать корзину, как понять, зачем это вообще нужно. То есть каким образом это здоровое питание в вашей теле превращается либо в энергию, либо во что-то неполезное. В конце учебного года венчается эта программа, где лучшие ребята получают от компании призы.

Хотелось бы еще поговорить о коллаборациях с госорганами. На эту тему здесь пока ничего не прозвучало. У нас есть такой опыт — не скажу, что он развивается очень быстро, но нужно время, чтобы коммерческая компания нашла язык, на котором мы могли бы разговаривать. Мы нашли его неожиданно через KPI самих госорганов. Когда у властей есть проблемы с выделением прямой социальной помощи: когда должны раздаваться деньги, помощь на питание, на молоко, на прочие вещи. Это не так просто — следить и определять, как много помощи будет расходоваться. То есть семья, которая в списке находится, получает эту помощь, а вместо молока покупает что-то иное. Мы предложили механизм социального сертификата, который замкнут на нашей программе лояльности, где у нас в чеке сразу видно, на что человек потратил деньги. То есть, если он в одном чеке купил молоко, колбасу и алкоголь, то алкоголь у него идет за счет его собственных средств на карточке, а остальное — за счет социального сертификата. Мы сейчас активно применяем эту программу в 10 регионах и будем рады, если госорганы других регионов это увидят и подключатся к этой проблеме. Во-первых, это приучает людей ответственно тратить деньги. Во-вторых, для самих госорганов сюрпризом оказалось то, что, кроме контроля, есть еще и мониторинг. Выделили, например, 1000 рублей на какое-то количество человек — и дальше по нашему отчету они видят, кто, сколько и на что использовал эти средства. Таким образом, помощь можно делать более адресной. У нас огромный потенциал в анализе чека — мы могли бы эту коллаборацию продолжить и углубить эту работу.

Еще из интересного: возникла история с работой подростков и студенческими отрядами. Студотрядам нужна работа — мы предоставляем им по месту жительства работу в наших распределительных центрах. Мы понимаем, какие навыки им нужны, какой результат должен быть, и в этой коллаборации работаем. С подростками еще лучше. Я сама начинала работать в 14 лет, когда нужно было специальное разрешение исполкома, чтобы ребенку дать работу. Раннее понимание этого взрослого мира не может принести ничего, кроме самого хорошего. Потому что ребенку интересно, он оказывается в кругу взрослых, где другая ответственность, другой язык. На него не смотрят как на школьника, а ему это нравится. В дальнейшем он формирует свое отношение к жизни, понимает, что ему нравится, что не нравится. Даже у ребят-курьеров в руках коммуникатор, они изучают наш ритейл-словарь, говорят на профессиональном языке — и мы видим, что практически все к нам возвращаются.

Кроме внешней среды, есть внутренняя среда — 400 000 человек. Если учесть их семьи, то это не менее 1,5 млн человек. О том, как мы с этим справляемся, свидетельствует рейтинг лучших работодателей, где мы последние несколько лет входим в тройку призеров.

Чем можно подытожить: мы открыты к сотрудничеству по созданию и поддержанию интересных идей в социальной архитектуре. Все могут обратиться к нам — у нас разветвленная сеть коммуникаций, которая может сориентировать, куда и с какой программой можно обратиться.

Спасибо огромное. У меня будет два блиц-вопроса ко всем участникам. Поскольку вопросы сложные, мы пойдем следующим путем: выступит Алексей, потом Дмитрий, потом вице-президент РАСО Алексей Фирсов, который у нас онлайн. И затем попросим вас ответить на мой блиц. А блиц такой: что для вас самое простое и самое сложное в отношениях с органами государственной власти и что для вас самое простое и самое сложное в коммуникации с населением? Я специально даю время подумать.

Ну, а теперь я с огромным удовольствием передаю слово Алексею Семенову, заместителю руководителя Управления Президента Российской Федерации по вопросам мониторинга и анализа общественных процессов.

Спасибо большое. Всех с профессиональным праздником. Искренне, от всей души! Считаю, что не зря РАСО выбрала этот день для продвижения новой трендовой тематики, связанной с социальной архитектурой. Немного расскажу про внутреннюю мотивацию и как это все зародилось. Часто для решения тех или иных проблем мы скатываемся в рутину. Существуют набитые практики, какие-то ритуалы, понимание того, как это обычно происходит. И очень редко мы включаем мозг и креативные подходы. Как бы лучше решить ту или иную проблему, которая касается населения, которая действительно заботит людей. Исходя из этого было принято решение по проведению конкурса социальных архитекторов. Долго ломали копья о названия, еще долго будем ломать копья касательно точных определений, содержания и так далее.

Конкурс стартовал 14 января 2025 года. На заседании Экспертного совета Сергей Владиленович Кириенко, первый замруководителя Администрации Президента, четко обозначил, что социальная архитектура — это про социальный проект. Но что это такое? Социальные проекты — это те проекты, которые приносят пользу людям. Максимальное расширительное толкование. Отсюда следует, что социальными проектами может заниматься кто угодно. Мы не ограничиваемся коммерческим сектором, сектором людей, которые работают с грантами, волонтерами и так далее. Это шире. Инициаторами социальных проектов, общественных проектов могут быть и корпорации, о чем сегодня было подробно рассказано в очередной раз. И проекты, которые реализуются во многих наших корпоративных структурах на территории страны, — они очень интересные, разнообразные. Очень много удачных примеров, которые нам еще предстоит переварить, выбрать из них что-то универсальное, что может применяться не только в корпоративной среде, но и вне ее.

У нас в рамках развития института социальной архитектуры запланировано создание «Банка проектов». Это некая платформа, в рамках которой мы будем собирать все максимально полезное, оптимизировать поиск для того, чтобы не ломать копья, для того, чтобы анализировать проекты, которые предлагают сами участники конкурса социальных архитекторов. Мы ищем не проектеров. Мы ищем людей, которые профессионально умеют работать с людьми, коммуницировать, достигать результатов по конкретно поставленной задаче, используя максимально содержательный, инновационный, нестандартный подход. Понятно, что в каких-то случаях нужно делать стандартно. Иногда среда это подразумевает, когда говорят о той самой коллаборации с госорганами.

И не так давно в Тверской области в Завидово мы обсуждали вопросы социальной архитектуры. Про социальную архитектуру перед представителями корпорации рассказывал я и в конце говорю: уважаемые коллеги, у нас сейчас будет октябрь, финал конкурса, из 220 счастливчиков, которые отобрались в финал, будет несколько десятков человек. Мы заинтересованы в том, чтобы не только повысить квалификацию этих ребят, которые выйдут победителями этого конкурса, но мы максимально настроены на то, чтобы дать им как можно больше простора для апробации своих собственных сил и возможностей. Общаясь с вашими коллегами, я встретился с непониманием: зачем? Я прекрасно понимаю людей, у которых огромный опыт, огромные заслуги, результаты, достижения. Но в очередной раз предлагаю отнестись. Повторюсь, в октябре мы будем формировать проектные команды, которые могут работать в решении различных задач. Мы сразу описываем, что это задачи любого уровня — от федерального до относительно локального. Мы видим в качестве партнеров и органы государственной власти, и федерального уровня, и регионального, и местного самоуправления. И, разумеется, корпорации. Причем речь о корпорациях идет не только в контексте работы на территории присутствия, но и работы со своим контингентом. Евгений сказал, что опыт X5 интересен. А насколько интересен еще опыт банковских организаций, ритейлеров. Много технологий, про которые мы узнаем и каждый раз приятно удивляемся. И это является залогом того, что наша страна очень хорошо умеет и в приложение, и в банкинг, и в ритейл, и в доставку, и логистику, и так далее. Думаю, что это следствие ответственного подхода к реализации возложенных задач.

В завершение своего выступления предлагаю использовать площадку РАСО, рабочую группу по социальной архитектуре для взаимодействия с корпорациями. Уже с осени мы будем отправлять к вам людей. Мы не навязываем этих специалистов, мы предлагаем подумать над проблемами. Давайте обсудим, мы для этого открыты!

Огромное спасибо, Алексей Юрьевич, я попрошу Дмитрия сделать небольшую паузу. С нами для очень короткого выступления онлайн вице-президент РАСО Алексей Фирсов. Человек, который обладает уникальным талантом поиска смысла. Алексей, как вы бы посоветовали нашим корпоративным участникам искать смысл, философию в реализации подобного рода проекта?

Добрый день. Постараюсь коротко. Я хотел бы рассмотреть корпоративные практики и их связь с социальной архитектурой. Возникает вопрос: является ли это просто красивой метафорой, или же понятие «социальный архитектор» несет новое, содержательное значение, отличающееся от устойчивого развития или социального проектирования в широком смысле? Это нечто новое, некое новое социальное явление.

В общественно-политической среде с этим как-то разобрались и попытались его перевести. В корпоративной семантике такой работы нет, и слово это не используется, если посмотреть рассказ выступающих. Шел рассказ о предыдущей социальной деятельности. А мне кажется, что у этого выражения есть содержательный потенциал. Социальная архитектура появилась в момент трансформации. Она началась несколько лет назад, а сейчас она оформилась и потребовала своего какого-то выражения. Какие черты этой трансформации? Что означает «архитектурный» в этом контексте? Это сборка долгосрочных направлений в единую картину трансформации территории и пространства.

Здесь есть несколько циклов: быстрый цикл, связанный с быстрыми социальными проектами, грантовыми конкурсами и краткосрочными социальными проектами; долгие циклы, связанные со структурой; и средние циклы, связанные с промежуточными объектами и характеристиками.

Компании стали создавать отдельные структуры, занимающиеся социальным менеджментом, выводя это в отдельный формат. У кого-то это центры по развитию территорий, у кого-то другие институции. В любом случае, это некая профессионализация с характеристиками, хорошо стыкующимися с понятием архитектуры, например, долгосрочное планирование и утверждение горизонтов планирования на 10−15 лет. Для некоторых компаний горизонты достигают 20 лет. Мне важно понять, действительно ли мы используем некое уникальное содержание, создавая новую социальную сущность.

Эта задача может стать предметом будущей дискуссии, поскольку сегодня мы углубились в разбор самого текста/доклада, а не в анализ того нового, что вытекает из этого понятия.

Алексей, спасибо огромное, в том числе за краткость. И я хотел бы представить Дмитрия Еловского — человека, который самоотверженно ведет онлайн-трансляцию не первого нашего мероприятия по социальной архитектуре. Призываю всех подписаться на telegram-канал Дмитрия, он так и называется «Еловский. Политика и управление». Дмитрий, что удивило, что зацепило?

Я коротко начну с истории, потом про замечания. История такая: 2020 год, начало COVID-19, мы с моим другом Михаилом Щаповым из Госдумы чем можем помогаем в тяжелой ситуации. И я тогда увидел настоящее лицо российского бизнеса. Нужно было собирать компьютеры для ребят, которые на удаленке, чтобы они учились онлайн. В один момент к нам приезжает машина и отгружает 70 компьютеров. На вопрос «откуда?» нам ответили: «Мы закрылись, а напоследок решили помочь ребятам». Для меня это настоящее лицо российского бизнеса, которое, даже закрываясь, успевает помочь. Это большая самоотверженность.

Теперь про доклад. Мне кажется, это очень крутой доклад, потому что он задает ориентир от лидеров. Это то, чем можно пользоваться и брать на вооружение. У нас в стране примерно 4 000 компаний с оборотом выше 2 миллиардов рублей. Эти компании вряд ли делают такие же серьезные социо-архитектурные проекты, как лидеры отрасли.

Скорее всего, там все достаточно сложно и трудно, и в лучшем случае это волонтерство, а не изменение среды. Было бы здорово, чтобы этот бизнес тоже включался в практики социальной архитектуры, и они распространились шире.
Мне кажется, конкурс социальных архитекторов, который проводится, даст сильные возможности для компаний по улучшению практик в работе с социальными проектами. У меня возник вопрос по итогам доклада и общения: если есть запрос к органам власти, то какой запрос существует к специалистам по социальной архитектуре у самих компаний? Каким требованиям они должны соответствовать, какими квалификациями обладать? Требования, которые предъявляют организаторы конкурса, очень жесткие и обширные; чтобы им соответствовать, нужно иногда по воде ходить. Мы сейчас хотим провести исследование на тему социальной архитектуры в России и пригласить коллег из компаний, чтобы обсудить текущие требования к подобным специалистам.

Доклад очень полезный, и важно, чтобы он как можно шире разошелся. Чем больше коммерческих компаний его прочитают и изучат, тем более качественные проекты мы получим на выходе.

Спасибо огромное. Начнем с Виктории и дальше ответим на мой вопрос и на вопрос Дмитрия, если есть что сказать. Я попросил бы ответить на эти же вопросы Александра Бериева.

Если говорить о взаимодействии с органами госвласти, самое сложное — это правильно приоритизировать инфраструктурные проекты, поскольку у власти и у компаний бывают разные взгляды. Это нормально, и мы находим общий язык и в этом и заключается часть нашей работы.
Самое простое во взаимодействии и коммуникации с органами госвласти для реализации социальных проектов — это то, что мы благодарны всем органам власти наших нынешних пяти регионов присутствия. Нынешние администрации — от глав администраций до их команд — действительно болеют за благополучие своих регионов. Если они понимают, что компания по своей инициативе хочет что-то сделать — всегда карт бланш. Они всегда идут навстречу, не создавая препятствий и не предлагая делать что-то другое.

Если говорить о коммуникации, то еще несколько лет назад было непросто побудить людей участвовать в наших грантовых конкурсах. Для компании это наиболее действенный механизм, когда с одной стороны мы видим, на что идет общественный запрос, с другой — благодаря этим грантам мы получаем ответственность грантополучателя за реализацию проекта. Четыре-пять лет назад такие конкурсы не были так распространены. Но сейчас изменилось понимание народа, что все в его руках для собственного благополучия, и им дают разные инструменты, которыми нужно уметь пользоваться. Это существенно упростило задачу.

Поддержу Викторию. У нас нет сложностей во взаимодействии с региональными органами власти. Мы все находимся на одной странице и понимаем, какие объективные трудности нам предстоит решать вместе.

Самый непростой жанр — это выстраивать партнерство. Именно в партнерстве рождаются лучшие и наиболее эффективные практики, и тогда все получается наилучшим образом. Когда ты вовлекаешь в это партнерство не кого-то одного, а у тебя целый пул заинтересованных сторон, включая органы власти — это самое ценное. Мы все к этому стремимся, считая, что за такими подходами будущее, и никак по-другому не получится.

Что касается философского вопроса о том, каким должен быть социальный архитектор и что ему предстоит делать, чтобы его работа была заметной, важной, долговечной, чтобы созданные им механизмы работали и продолжали развиваться… Здесь вопрос не в профессиональных компетенциях, хотя есть искушение составить список и пытаться объяснить, какие именно дисциплины нужно изучить, чтобы достичь успеха. В первую очередь социальному архитектору необходима открытость к чужим практикам, способность изучать и формировать «насмотренность» в различных сферах. Важно быть любопытствующим, искать новые ответы на старые вопросы. Это самое главное, что нужно социальному архитектору. И уметь строить партнерства, о которых я сказала выше

Поддержу, ничего нового не придумаешь. Самое сложное — приоритизировать проекты, потому что мы всегда в диалоге с органами власти. Мы много лет сотрудничаем и понимаем всю палитру проблем, которая есть. И приоритизация — это самое сложное, потому что с одной стороны хочется сделать законченный проект, представить его. А с другой стороны есть вечные проблемы, о которых все знают, но они довольно финансово емкие и без решения этих проблем говорить о красивых историях сложнее. На этой развилке мы обычно зависаем и долго думаем, как нам правильно поступить.

Если говорить про социальных архитекторов, то самое сложное — это найти и создать устойчивые проекты, которые будут жить и развиваться людьми, живущими на территории. Из приятного — есть примеры реализованных проектов. В Новотроицке сменилась команда, пришли новые люди, но проект, который мы запускали много лет назад, продолжает жить и работать.

Важна открытость других. Мы черпаем много у «Норникеля» и мне всегда интересно, какие есть новые подходы. Но устойчивость проекта, когда с одной стороны он важный и правильный, а с другой прочно стоит ногами на земле — это самое важное и сложное.

Самое сложное в работе с госорганами — это недоверие. Оно замешано на том, что если вы пришли с какой-то программой, то ваша цель — не здоровье подрастающего поколения, а реклама. Это же все превращается в плюс в тот момент, когда у нас что-то впервые получается. И тогда готовность сотрудничать, особенно в регионах, где есть социальные проблемы, она достаточно высока. С людьми проблем нет, кроме обычных человеческих. На здоровые инициативы отзыв сумасшедший. Потребность на то, чтобы притянуться к сообществу людей, где царит доверие и доброта, есть.

Коллеги, поскольку мы Альянс, а не просто компания, мы прежде всего опираемся на позицию наших учредителей, подавляющее большинство которых сегодня здесь присутствует. Вопрос приоритизации также является для нас ключевым. Я бы рассмотрел взаимодействие Альянса с государством с функциональной позиции. Наша задача — синхронизировать позиции наших учредителей и государства, чтобы найти общую точку соприкосновения. Что касается социальных архитекторов, ключевым аспектом, проходящим через все наши исследования, является соучастие. Соучастие позволяет понять позицию непосредственно выгодоприобретателя, тех, кто находится на земле.

Спасибо огромное. И я подумал, что можно было бы сделать вопросы из зала, с одной стороны. С другой стороны, мы так вот очень удачно уже все сказали, что я предложил бы вопросы перевести в общение в кулуарах. Потому что разговор о социальной архитектуре — это как ремонт: закончить невозможно, можно только прекратить. Спасибо всем огромное.