Западные рынки капитала делят российский бизнес

Успешное IPO — это индикатор того, что российский несырьевой бизнес может успешно привлекать средства на глобальных рынках капитала несмотря на политическую конъюнктуру. Размещение Fix Price продолжило успех IPO «Озона» в конце 2020 года. Тогда, по аналогии с американским техноблоком FAANG (Facebook, Apple, Amazon, Netflix, Google), на российском рынке сложился новый техно-акроним МЯСО: Мейл.Ру, Яндекс, Сбер, Озон — особая группа компаний, создающая образ российского хайтека. О своих планах выйти на биржу заявил и онлайн-видеосервис Ivi, уже «награжденный» прозвищем «русский нетфликс».

Telegram успешно разместил облигации, чтобы расплатиться по долгам после отказа от запуска блокчейн-платформы TON. Похоже, инвесторы не потеряли доверия к Дурову, хотя история с возвратом средств после отказа от запуска TON и криптовалюты Gram бросила серьезную тень на его детище. Как говорят на рынке, условия размещения были далеко не самыми «вкусными», но все же вызвали ажиотаж, а значит репутация Telegram и его основателя все еще крепки.

Вывод: западные рынки продолжат дифференцировать отношение к российскому бизнесу. Они не препятствуют экспансии технологических секторов без заметной привязки к государству, но при этом сужают коридоры возможностей для стратегических индустриальных сегментов — как через политические инструменты, так и через оперирование «зеленой» повесткой и другими ESG-факторами.

Зато для системообразующих компаний остаются возможности в развивающихся странах.

Госкорпорация продолжает «тащить» воз дипломатии «мирного атома» и в этом пространстве подтверждает свои уникальные преимущества.

В свое время ЧТПЗ стал ярким феноменом в российском корпоративном пространстве за счет совмещения бизнеса с удачно найденной метафорой «белой металлургии» (по слухам, метафора была изобретена некими девушками-креативщицами, которые, увы, так и не получили контракта от ЧТПЗ) и смелыми экспериментами в области индустриального дизайна. По своему оформлению некоторые цеха завода скорее напоминали креативное пространство. Личное хобби владельца — коллекционирование картин с индустриальной тематикой — поддержало эстетику образа.

Одно время Комаров планировал перенести свои упражнения на городские пространства, задумав реконструкцию районов Первоуральска, в котором находится одно из предприятий компании. К делу даже привлекли команду Сергея Капкова. Однако предпродажная подготовка компании погасила интерес к проекту.

Эстетика ЧТПЗ не вызвала волны прямых подражаний, однако задала ориентир, который так или иначе учитывался в подходах к промышленному дизайну. Впрочем, остается открытым вопрос: что станет с эстетическим наследием Комарова после покупки? Захочет ли ТМК поддерживать достаточно дорогие объекты, которые не обладают прямой функциональностью и, скорее, возникли как элемент творческой самореализации владельца?

Очередное комичное фиаско Роскомнадзора — неудача в замедлении работы Twitter (вышло так, что наибольший резонанс получили проблемы с доступом к госсайтам) — можно было бы оставить в области регулярных провалов российской регуляторики. Однако подобные неудачи подрывают доверие к российской технологической системе в целом, которая включает как государство, так и обслуживающие его интересы IT-компании.

Кейс. Обстоятельства провала

РКН не повезло: в день его предполагаемого управленческого триумфа случились пожар в крупном европейском дата-центре, неполадки в сети Ростелекома и, вероятнее всего, не удалось избежать ошибок в том, как именно РКН стал замедлять доступ к Twitter). Технические специалисты полагают (об этом подробнее по ссылке), что РКН впервые воспользовался оборудованием, поставленным на сети операторов по закону о суверенном Рунете. В настройках, предположительно, прописали тормозить все сайты, в которых есть сочетание «t.co». В результате, из доступа в России исчезли или крайне замедлились десятки, если не сотни ресурсов — от Microsoft.com до RT.com. Вместе с тем, у многих исчезли из доступа и топовые государственные ресурсы — сайты Кремля, Госдумы, Правительства, наконец, даже сайт самого РКН. Сеть вскипела волной свежей сатиры по мотивам мема «бомбить Воронеж».

Все эти события демонстрируют, что в вопросах «цифры» государство демонстрирует слабость. Пока мировая пресса склонна мифологизировать образ российских технарей, «репрессивные органы», скорее, подрывают результаты ее «усилий». Если мифологического русского хакера принято бояться, то над «бойцом» Роскомнадзора чаще смеются: сперва не справились с Telegram, теперь — новый провал.

Нельзя сказать, что у РКН есть задачи соответствовать эффективности коммерческого сектора, но у него точно есть то, что принято называть «брендом работодателя»: ему приходится конкурировать за лучших специалистов с условными Яндексом или Мегафоном. Этому «бренду» вновь нанесен серьезный ущерб. Но есть и более серьезное последствие. По аналогии с тем, как Меган Маркл (вслед за принцессой Дианой) называет королевскую семью «the firm», государство в России выступает как «система». И на примере данного кейса можно наблюдать, как РКН подрывает репутацию «системы» в вопросах технологического лидерства даже в сфере, где еще у России остается пространство для конкуренции.